Прошло всего лишь несколько часов, а меня отпустило, будто все это не совсем со мной происходит. Теоретическое знание, но не эмоции. Так ведь лучше, да? Радоваться и учиться наслаждаться, когда что-то особенное происходит, и не скучать, не нервничать, не переживать остальное время. Или просто изменилось само содержание слова "скучаю"? Раньше это всегда означало погруженность в мысли о человеке, при которой на первый план, вперед актуальных событий и жизни, выходит мучительная тоска. Я, пожалуй, и не хочу скучать так, как раньше, не хочу болезненно нуждаться ни в одном конкретном человеке, ни в людях в целом. Нужно только научиться не осуждать и не корить себя за хладнокровие и почти равнодушное отношение к близким. Что научило быть эмоционально такой эгоисткой?

Вчера я поняла, что стала слишком хорошей актрисой. Настолько, что сама себе верю, и потому не умею уже адекватно проанализировать себя изнутри. Но все же это касается мелких и бытовых ситуаций, а в моменты сильных всплесков, будь они положительными или отрицательными, я все равно не смогу себя обмануть. Значит, в этом нет никакой проблемы. Значит, вместо того чтобы копаться в себе и пытаться выяснить, что там внутри на самом деле происходит, я могу быть рационалисткой и выбрать или построить ту модель, которая будет наиболее удобна, которая, оптимально, не доставит проблем никому: ни мне, ни окружающим. Если я могу действовать исходя из любой эмоции, то почти все что угодно можно прописать и продумать. Думать о том, чего я хочу добиться тем или иным действием, почему я хочу этого, не шаблонна ли причина, что происходит со мной все чаще, нужда ли мне та или иная реакция и зачем. Всегда простраивать логику. Не торопиться действовать. Быть более рациональной, чем когда-либо.

Сижу, перебираю упущенные в письменном виде факты моей повседневности и подробности мелких мыслей. Раздробленность, которую мне не кажется важным фиксировать. Хочется писать о чем-то, что бы хотя бы сейчас казалось мне важным. Вместо этого в голову лезут измышления о моем вегетарианстве, что у меня просто нет причин есть мясо снова, хотя былой категоричности уже нет, а воинственности никогда и не было. Картинки, вроде стеллажа с карточками на верхнем этаже на работе, к которому я уже не первый день вырезаю, подклеиваю и расставляю картонные разделители, пометки, разбираю по алфавиту, все переставляю, хочу, чтобы было идеально, получаю от этого определенное удовольствие. Отгоняю мысли о собственной бесталанности "больше я ни на что и не гожусь". Перечислить языки, которыми занималась раньше, и ни один из которых сейчас не поддерживаю, ощутить мимолетный укол совести, осознать, что уже почти календарное лето, и в следующую среду будет хиппятник, мечтать об отдыхе на море с Адельфосом, о хорошем и регулярном сексе, думать, как решить все наши проблемы, не заметить, как "мы" въедается все глубже и прочнее, подумать, что Дима был единственным духовно близким мне человеком, опровергнуть себя, напомнив, что никогда его не понимала и не слушала, следовательно это была лишь видимость духовной близости, желание, в таком случае, прождать, сколько потребуется, и создать, построить ту атмосферу, которая представляется мне идеальной. Что мне нужно? Разделение этого неугасимого жала поиска духовности, поиска чего-то глубокого во всем подряд: в стихах, в классической и любой другой музыке, во всех видах литературы, в кино, в любых направлениях философии, в религиях, в театре, в людях, в себе, в природе, в жизни. Повсюду. Это было в Диме и объединяло нас больше, чем что-либо другое. Это трепетное отношение к любому источнику, из которого, возможно, можно будет что-то почерпнуть. И я не вижу ничего подобного в Адельфосе. Хочу ли я в нем это пробудить? Могу ли? Или мне это не настолько важно, каким казалось когда-то? Вот, мальчик начал читать, что меня очень радует и дает надежду на то, что со временем у меня получится приобщить его ко всему этому. А нужно ли? Нет, однозначно было бы круто, но не стоит рассчитывать. Помнишь? Мужчины не меняются. Влюбляясь, будь готова принять все целиком, как есть, без единой поправки. Только он ведь еще мальчишка, он не останется таким как сейчас навсегда, и мне чертовски любопытно, что он из себя слепит. Не беги вперед. Не беги! Хей! Хочется заглянуть в будущее хоть одним глазком. И так забавно, увлекательно. Играю. Поостеречься использовать это слово? Именно из-за его нескончаемых смыслов и оттенков, о которых я догадываюсь после всех пропузенных через себя диспутов и лекций, я все-таки принялась за "Игру в бисер" Гессе. Только кажется, что мне совсем не с кем будет потом ее разделить. Если у меня она идет так туго, Адельфос не осилит и десяти страниц. Ну, глупо ожидать слишком многого, вернее, не стоит вообще ничего ждать. Привет, шаблонное, старое правило, по-прежнему остающееся справедливым, но лишь отчасти. В ожидании много хорошего для того, кто его испытывает, особенно если этот человек умеет, если что, притворяться равнодушным так же хорошо, как я, чтобы слово "притворство" и вовсе можно было вычеркнуть. Ох, как я нравлюсь себе такой, как сейчас! Остаются проблемы с объектом возложенных на него ожиданий, это всегда непрошеный, лишний, ненужный груз.

Я снова стала достаточно частым гостем в консерватории, в последний раз даже нашла лучшие места для оркестровых концертов: правое верхнее ложе, балкон, чтобы следить, когда и кто и с какими эмоциями играет, и заворожиться магией движений дирижера, никогда, после того аниме, не забывая, что именно он - сердце оркестра, именно его музыку я слушаю, именно его душа так поет. Была еще один раз в театре с Беллой Леонидовной, впечатлилась только костюмами и едой в ресторане перед спектаклем, но приняла к сведению и надеюсь в дальнейшем все же проникнуться в большей степени. С концертами пока везет, каждый вызывает восторг. Просто я люблю музыку, очень. А еще продолжаются напряженные отношения с Натальей, стараюсь не акцентировать внимание. Она ведь плохого ничего не хочет, просто привыкла так выражаться. Вон даже еду мне заказала вегетарианскую, пока я болела. Вчера рассказала Адельфосу про Димину помешанность на запахах, а сегодня Белла Леонидовна подарила мне первые нормальные духи. Счастья полные штаны, хех. И, конечно, буду пользоваться. Воплощение тайной мечты маленькой девочки внутри меня, которая все еще ощущает себя принцессой, подобно тем, из журналов с раскрасками, что я коллекционировала в детстве. Пожалуй, не стоит больше забивать на умывалки и прочие средства. Ах да, там еще был фестиваль и два Лениных концерта. Отсутствие подробных отчетов с фестивалей грозит превратиться в печальную традицию. Но сейчас я не успею, да и не уверена, что хочу. На первый концерт я ходила одна, пришла сильно раньше, скучала, выпила пива, и чувствовала себя настолько одинокой и чужой на этом празднике жизни, где Леня был занят, да еще и с девушкой. Нет, она, конечно, милашка, но когда они целовались, я предпочитала отворачиваться, и, к счастью, так этого и не увидела. В общем, на следующий концерт я всеми правдами и неправдами уговаривала Марс пойти со мной, готова была заплатить за вход за нее и оплачивать выпивку, благо, финансы позволяют. Было весело, счастливо, что Марс все время была рядом, удивительно видеть Юлика, приятно недвусмысленное проявление заинтересованности Шолома, одного из Лениных друзей, но ничего более не хотелось. Было слишком хорошо, и Леня, казалось, не простит меня, если я уеду, так что я на час задержалась в килфише, в который мы пошли после концерта. Забавно, как нам с Марс аплодировали у барной стойки после поцелуя, я уж и отвыкла, что люди могут так реагировать. А через час, когда все расслабились, я убежала к своему любимому, позволившему мне делать все, что я хотела, встретившему на динамо с бутылкой вина, а дальше была наша безумная пьяная ночь, страсть, беспорядочные объятия и поцелуи, следы моих ногтей до сих пор не прошли на его спине, и ни капли сожалений. Ох, мне пора в консерваторию, и уже заканчиваются листочки, это последний.

Либо я ебаный лицемер, либо я могу одновременно находиться в двух состояниях. И, возможно, мне просто. Тц. Либо мне чертовски на все насрать, либо мне почему-то очень хочется, чтобы это было правдой. Этих правд стало слишком много, и мне. Нужно. Из них. Выбирать. Я не лгунья, это точно. Просто моя жизнь разложилась на слои. Вот я одновременно люблю Адельфоса и срываюсь с места, и бегу к нему, и злюсь на пробку, и что он меня ждет, и на время, и всю ситуацию в целом, и матерюсь, готовая выскочить из троллейбуса и побежать к метро, плевать, что дорогу не знаю. И в то же время сижу, слушаю музыку, дыхание спокойное, никакого физического раздражения и гнева не ощущаю. Не могу не обратить внимания на это противоречие, и сразу хочется накинуться на себя с категоричными: "лгунья, фальшивка, лицемерка, похуистка". Но я изменилась и ощущаю эту категоричность как чуждую себе. Пробка закончилась. Я формулирую свои мысли и реакции на события в соответствии с шаблонами, интересно, где они, откуда взялись, когда сформировались. Я говорила Адельфосу, что чувствую, что я очень сильно изменилась этой зимой, что это была новая поворотная точка.

Там классно пахло. Я побежала, как только вышла из троллейбуса. Старалась дышать ровно, но ведь понятия не имею о том, как это делать. Сбилось дыхание, но горло уже почти не болит. Пополняла тройку, ударила в автомат кулаком, в ожидании возврата карточки. Очень хотелось сломать ее, пока шла к турникетам и вертела ее в руке. Ручка дважды вывела "б" вместо "д". Где же спокойствие? Я ведь его все еще чувствую. Чуть не проехала станцию, бежала через весь павильон, пишу на поручне эскалатора, не могу понять себя, хотя очень, ОЧЕНЬ этого хочу. Не могу поймать оставленную и потерянную в троллейбусе мысль. Снова бежала до маршрутки. Побаливает вывихнутая в субботу в очередной раз нога. Эта новая двойственность мыслей, ощущений, чувству, проявляется во всем каждую секунду моей жизни. К таким вещам не привыкают быстро. Тем более, что я долго считала, что это лишь временное явление, поэтому относилась к нему строго негативно, отбрыкивалась, боялась, ненавидела. Сейчас я не уверена ни в прежнем, ни в новом отношении. Но, возможно, это новое теперь будет со мной навсегда, возможно, это новая я, к которой мне нужно привыкнуть, которую осознать и о_смыслить. Наполнить. Понять, что новое всегда лучше, чем старое, начать гордиться этим новым, научиться этим пользоваться. Управлять. Может быть, управлять собой гораздо лучше, чем получалось когда-либо. Вернуть старое. Хочется. Но оно так далеко… Недосягаемо. Может быть, вернуть не целиком, а как вариацию своего сейчас, чтобы было из чего выбирать, чтобы свободно переключаться между состояниями, быть настоящей хозяйкой самой себя. Но это только мечты, что общего у них с реальностью? Как воплотить смелые идеи в жизнь? Как чувствовать себя так, как хочется, а не в соответствии с любым из написанных заранее шаблонов, старых или новых, ведь нет разницы.

Я деревянная девочка. Я уже должна была быть в диспансере, но второй день подряд, вместо того чтобы заниматься делами, сажусь писать. Мне совсем ничего не хочется. Есть, правда, градация у этого "не хочу", и самое меньшее стоит перед чтением, благо я засела за хорошую, нужную книжку, и валялась бы с ней в обнимку днями напролет. Есть беда. Я ужасно устала от безделья. Думаю о том, чтобы вернуться к языкам, но от этих мыслей начинает подташнивать. Рабочий компьютер наконец-таки есть, что меня останавливает? Хочется расписать себе подробный график того, что нужно делать в тот или иной день, чтобы проснувшись утром точно знать, что меня ждет, но это невозможно. Я не знаю, чего от меня потребуется завтра. Меня заколебало подвешенное состояние. Я смотрю на улицу и мне туда совсем не хочется. Вчера ночью, увидев снегопад и нетронутый сияющий в свете фонарей снег, я попыталась уговорить Дена выйти туда тут же, но он отказался. Кого еще, кроме меня, в самом начале марта, те календарной весны, может так впечатлить и вдохновить снегопад? Марина привезла мне микроSD карточку на 16г, там теперь хранится музыка, а на моей старой лежит Илиада, и я пытаюсь пнуть себя в хоть какой-нибудь парк, чтобы гулять и слушать. Продумала, прописала в своей голове сценарий: вот, закончила в диспансере, дошла до остановки троллейбуса, дождалась 47 или 3, доехала до садовки, села на Б или 10 в сторону Арбата, добралась до Парка Горького и пошла там бродить, щурить глаза от чрезмерной белизны газонов. Добралась до Воробьевых, поностальгировала на мост и ушла дальше, если еще есть силы. Прописать легче, чем претворить в жизнь, гораздо вероятней, что я развернусь и поеду домой, в обнимку с телефоном со скаченным на него Поттером. Просто потому что так легче. А еще, кажется, мне очень хочется быть нужной и полезной, я ведь такой кусок дерьма сейчас. Ничего. Не. Делать. Набраться смелости и снова позвонить. В деканат. Или декану. Узнать, отчислили меня или нет. Не плакать, не истерить. Сказали же, что ничего страшного, если отчислят. И даже если я в ближайшее время не пойду учиться дальше. Ни год, ни два. Я сама не вижу этого. Я заплутала. Овечка. Заходил Ден, он живет так, от одной работы до другой, без вышки, без нормального образования вообще, но все же крут и умудряется быть довольным жизнью. Хей, Ден, научи меня быть такой. Так легко относиться к жизни. Научи меня так же, не задумываясь, говорить о поиске спокойствия и дзена, о том, что людей, привносящих в жизнь негатив, нужно просто удалять. Научи меня не париться. Я делаю это так часто и так много, что ни у кого сил на меня не хватит. Вчера я не успела даже зайти в диспансер, как уже слезы начали накапливаться в нижних веках. Я моргала, пыталась их прогнать, но они не слушались. Потом я кричала и материлась маме в трубку. Я сидела на савеловской на ограждении у входа в подземный переход, всхлипывала, радовалась, что у меня есть салфетки с собой, и иногда различала мелькающие мимо пятна ног в ярких штанах. Никто не смотрел. Это тоже радовало. Я на секунду спросила себя, когда я последний раз плакала на улице, но надолго эта мысль не задержалась, потому что я была слишком увлечена слезами. Мне до чертиков надоели мои истерики. Но, может быть, если я буду плакать, разрешать себе это, то будет меньше нервных болей, может, все это все-таки пройдет. Мне нужно быть смелее, чтобы закончилась неопределенность, но из-за пребывания в ней я зациклена на страхе, обостряю негативные эмоции. И круг замыкается. Единственный способ его разорвать - стать смелее. Как? Открыть запасы силы, открыть свои внутренние ее источники, и снова их использовать. Я бездонная чаша. Там еще много, я много раз себе доказывала, что я могу. Я сбежала один раз, но это не значит, что нужно продолжать убегать. Я сбежала. Это уже сделано. С этим нужно смириться. Я не смогла потянуть так много. Но. Сейчас от меня почти ничего не требуется, а я продолжаю убегать. С этим нужно заканчивать. И сегодня вполне подходящий для этого день. Итак, программа минимум: поход в диспансер, звонок в универ, если потребуется, то съезжу туда. Буду просить дать мне время. Я сильная, помнишь, непрошибаемая. И так сказал не кто-то извне, а я сама. Я перешла на привычный диалог с собой. Я не буду больше говорить, что "я не могу" нигде, кроме самой учебы. Да, вернуться и сдать сессию прямо сейчас, все нагнать, это задача мне не по силам. Но я ее и не хочу. Это задача, которую я с себя сняла, чтобы освободиться и взять на себя другие, а не убегать от них. Проще. Я сделаю то, что могу. А потом поеду гулять. И буду получать от этого удовольствие. Я почувствую, как меня наполняет сила, как она разливается по моему телу, заново. Я почувствую, что все возвращается к тому, как это должно было быть и было всегда. А теперь пора идти.

Десять раз уже успела пожалеть о том, что я попросила Сеню переустановить мне винду. Оно того совершенно не стоило. Интернета у меня теперь нет, вернее он есть только на телефоне, нетбук совершенно бесполезен, даже печатать и то неудобно, потому что ворда нет, настроек моих нет, изображение растягивается. Полина немного ноет и давно не писала. Не знаю, как я теперь все запишу, как умещу все, что произошло, в буквы. Может, постепенно все-таки получится. Я там шаблоны писала, должны пригодиться. Но начну с настоящего момента, в хронологии нет никакого смысла. Только мои придирки как перфекциониста, но тогда вообще нужно большую часть написанного удалять. Там их тысячи. Недописанные посты, перепутанные, пустые сообщения, брошенные шаблоны, немеренное количество идей. Все это не так уж и важно. Главное, что общее остается. И его поймать можно, куда ни ткни. Вот я и ткнулась. Вернее, сначала у меня немного закружилась голова от того, какая у меня появилась свобода действий. Возможность наконец-таки взяться за то, что постоянно откладывалось, как неважное, ненужное. И первым делом почему-то оказалось перенесение постов в теперь уже "хронику", почему-то я переименовала "содержание", и теперь нужно привыкать. Влияние фейсбука, когда-нибудь, возможно, я на нем поселюсь. Возможно, все дело в Диме, который вдруг стал читать хронику, весь текст подряд. Перенесла до Грузии, но момента появления "ученого сообщества", потому что чтобы складировать дальше, нужно все внимательно перечитывать, в том числе и диалог. Так странно. Я столько писала про дружбу, и всегда-всегда нуждалась в ком-то, кому я могла бы рассказывать все. А последние. Сколько? Уже больше года, у меня есть такой человек. Аня. Я думала о том, что, по-хорошему, надо пролистать диалог и с ней тоже, за прошлый учебный год-то. Но. Это нереально, совершенно. Там слишком многое. А с августа у меня два таких человека, с осени с переменным успехом целых трое. Я больше не одинока. Хмм. А писать-то непросто. С перенесением я управилась за полтора дня приблизительно, это, кажется, были прошлые выходные. Мельком проглядывала посты, в том числе те самые, которые должны были отпугнуть Марину, но она почему-то осталась. Я позвонила ей специально для того чтобы сказать, какая она замечательная, как я ее люблю и как ей благодарна, потому что перехлестнули эмоции. Сейчас вдруг хочется удалить из группы всех, кроме Марины и Ани. Удалила Диму и Никиту, чуть не удалила Леню, остановилась, подумала: а вдруг читает? Но спрашивать не буду. Ммм. Пролистывала и местами читала посты, написанные как раз незадолго до поступления в ПСТГУ, весной, когда у меня был внутренний подъем, была поездка в Питер, френки-шоу, феньки и много позитивных мыслей. Наткнувшись на эти посты, я остановилась в ступоре: куда все это делось, что со мной стало? Сейчас у меня такое ощущение, будто попав в ПСТГУ я, учась, выбросила из своей жизни почти что все остальное. Я все бежала и бежала, не замечая ничего, кроме учебы, старалась успеть все. До смешного, до абсурдного это доходило. С неделю назад была показательная ситуация. Я откуда-то возвращалась, и мама попросила меня на обратном пути зайти в аптеку и в магазин, за мандаринами и шоколадками. Мандарины она хотела в семерке, а шоколадки нужные продаются только в универсаме, а эти магазины находятся на разных сторонах перекрестка, и зайти в оба это лишние минут десять. Я не могла даже подумать о том, чтобы допустить это мысленно. Потратить лишние десять минут, если можно этого не делать, немыслимо. Предложила купить все в универсаме, она не отвечала, я все купила, а она ответила в сообщения, стала писать капсом, материться, я предложила вернуть мандарины, вернула, вернулась назад, мы поругались, она кричала, я призналась в сообщество, что мне хочется уехать к Марине, потому что у нее спокойно, та спросила у родителей, дали согласие, я собрала вещи, вышла. На полпути к платформе задумалась. Сейчас я ухожу из универа. Тяжелый период не только для меня, но и для мамы. Я снова увеличиваю время, которое я просижу у нее на шее. А я, вместо того чтобы идти на встречу, идти на компромисс, уезжаю тогда, когда она плачет. По-идиотски. Подумала, что можно сделать. Все равно было трудно смириться, пересилить себя, чтобы согласиться пойти ей за мандаринами, еще и зайти домой, сначала за деньгами, потому что я выскочила без копейки. Предложила в качестве примирения посмотреть вместе доктора. Это уже какое-то время является нашим маленьким секретным способом примириться друг с другом: сесть за доктора. Серии постепенно становятся все интересней и интересней, а это как бы уступка обеих, потому что есть другие сериалы и занятия и у нее, и у меня, а доктор - наше общее. Думаю, только так я и могла бы его посмотреть. И очень здорово, что он есть. Позвонила маме, договорилась с ней, извинилась. Позвонила Марине, извинилась. Позвонила Ане, сообщила, что все в порядке. Ведь когда я жаловалась, то делала это в сообщество. Что тоже странно и непривычно. Столько лет, когда она меня доводила или кричала, я запиралась в своей комнате, не роняя ни единой слезы, или, наоборот, вся заплаканная, включала громкую музыку, или утыкалась в наушники, и всегда начинала яростно печатать, потому что не могла высказать все свое негодование маме лично, знала, что не могу, да и нельзя, только продлевать конфликт, но держать в себе никогда не могла и не могу. Помню, с десяток раз я писала Артему в такие моменты. Но Артема в моей жизни давно уже нет, тем более в качестве друга. Вон, недавно писал мне, спрашивал, как я, писал мне потоки сознания, и в очередной раз прощался "навсегда". Интересно, вернется ли он на этот раз. Признался, снова, что считал меня другом. Рассуждал о страничке, с которой со мной переписывался, как о чем-то давно лишнем, избыточным, как о пережитке прошлого, от которого необходимо избавиться. Я послушно виртуально кивала и отпускала. Я уже давно его не держу. И сейчас это особенно легко. Я не одинока, чтобы цепляться за всех, кто когда-либо был важен, если они уже не хотят быть рядом со мной. О чем, бишь, я. Часто я писала самой себе, в тлог, в личные сообщения, просто в группу, иногда левым людям. Теперь у меня есть одна моя комнатка, в которую я всегда могу написать и быть уверена в том, что я буду услышана. Спросить совета, к которому стоит прислушиваться, потому что эти девушки гораздо умнее меня, и часто знают, что нужно делать, когда я теряюсь. В одних ситуациях Марина и Аня пробуждают мою совесть, останавливают, в других неожиданно помогает и вправляет мозги Марс. Часто я на нее сначала обижаюсь, хотя и понимаю, что она права, и что потом я буду ее благодарить. Но не всегда я могу ее услышать. Такая вот я глупая.

Хм. Путаюсь в своем потоке сознания, может быть, зря села писать прямо сейчас, раз идет так туго. Очень уж мне хочется писать, и даже больше, чем читать. Вся эта ситуация -иллюстрация, благодаря ей я смогла наконец-таки увидеть главную свою проблему проблему, то, с чем мне нужно работать. Я сказала себе: люди гораздо важнее, чем время, важнее помочь близким, важнее пойти на компромисс, найти способ и приложить усилие, гораздо важнее, чем вырвать у вечности несколько лишних минут на то чтобы позаниматься. Сейчас уже не с таким трудом, но первое время я себя буквально заставляла садиться и, например, читать мангу, или не вставать после одной просмотренной серии. Мне все время хочется позаниматься французским или испанским, они лезут в голову утром, днем, вечером, ночью. Но я решила сначала разобраться с собой, с тем, чем я теперь стала, внимательно прочитать саму себя, исправить новые косяки, и только потом нырять в книги и языки. Это я успею. Тссс, это правда, я все успею. Обязательно. Сейчас начало февраля. У меня впереди еще целая весна и целое лето. Полгода. Это, действительно, много. Я прочитаю многое, я верну себе радость, верну все то, чего лишилась, и я больше не уйду в апатию. Я себе обещала, значит, так и будет. Сейчас я почти что только и делаю, что читаю свой дневник. Думала, с какого момента начинать. От конца, последний, только что закончившийся этап - это учеба в ПСТГУ. Но мне очень важно понять, какой я была незадолго до поступления. Там этап "после расставания с Димой", но тогда уж можно начать с самих отношений, ведь я все возвращалась к этому, думала: "интересно, что же я тогда писала?", думала, любопытствовала, но не читала. Я ни разу не перечитывала период зацепинга, но с него мне не хочется начинать. Ни разу не перечитывала период отношений, особенно второй его части, даже не листала глазами, что там было. И вот, теперь читаю. Дошла с 26-го октября 2012-го до конца июня 2013-го. Как минимум, да, это очень интересно. Много нового о себе узнаю. Я знала, что большая часть текстов, написанных во время особенно первого периода наших отношений, это были переписки с ним. Но я их уже очень давно не перечитывала. А какой смысл мне был в них лезть? А теперь, вот, прочитала. Конечно же, не все, а лишь большие и содержательные тексты, которые выбрала для сохранения когда-то, кажется, невероятно давно, сама. Мне было стыдно их читать. Мне казалось, что все было по-другому. Совсем. А сейчас я читала сообщения от него, с этим отсутствием согласования, с нагромождением книжных слов и десятков, если не сотней, мыслей, которым тесно в словах, в которые он пытался их поместить. Мне казалось, что я его понимаю, но мне и сейчас было трудно вникнуть в его сообщения. Потемки. Настоящие. Он выплескивал на меня все, или почти все, что было у него внутри, а что делала я? Слушала, но не слышала, читала, но не вчитывалась, мне только казалось, что я его понимаю, на деле же я большу часть того, что он мне писал пропускала мимо. А что я отвечала? Половина - критика, там он не так, здесь он не то, и вообще я самая умная, вторая половина - показательное выступление с тем, какая я крутая. У меня тогда как раз начали появляться подписчики на тейсти, мне казалось, что я умная, умею писать и вообще вся из себя. Сколько же было самомнения и эгоизма. Надеюсь, я не всегда была такой. Это ужас. Просто ужас. Что еще я наблюдаю, так это уход с тейсти, как я постепенно писала туда все меньше и меньше, все реже, и не о том. Мои посты туда в основном были настолько пафосными, что меня чуть не тошнило, когда я их читала, хотя когда-то мне казалось, что это - лучшее, что у меня когда-либо получалось. Теперь понятно, почему меня там невзлюбили. Это насколько ж нужно быть самовлюбленной, самодовольной. Откуда вообще тогда взялись та сотня, даже полторы? Загадка. Но я однозначно рада, что ушла с тейсти, пусть он и был когда-то таким родным.

Я тут подумала, так, мимоходом. Во-первых, я выложу это на саммер, хотя последние я уже не помню сколько лет, такие посты предназначались только для группы. И вообще планирую попытаться снова выкладывать все, включая повседневки, теперь - туда. И пусть меня снова спасает моя графомания и то, насколько я пишу много. Может быть, так я смогу снова писать больше. Или. Не понимаю пока зачем, но я так решила. Я больше не в ПСТГУ, я могу позволить себе открытость. А на саммере я так и так писала уже очень многое. В общем, решено.

Наблюдать за историей моего общения с сайтом, пусть и с середины, весьма любопытно. Но самое интересное это то, что через посты, пускай и редкие, мне удавалось передать самое главное, что со мной происходило внутри, что не так-то просто. Я, кстати, следую совету своего психотерапевта, я не переживаю заново, а читаю, словно книжку. Первый раз я наблюдаю за собой во всей ситуации с Димой как за сторонней девочкой, вернее, ситуация-то о двоих, наблюдаю за двумя семнадцатилетними подростками, запутавшимися, которым очень тяжело мириться с их реальностью, которые пытаются понять, что им делать и как жить, пытаются вместе понять, что такое любовь и что такое отношения, которые оба копаются в себе, и только сейчас замечаю моменты, когда он выкладывал мне фрагменты своей внутренней паники. Бездна его внутреннего мира, которую я упускала. Он гораздо умнее, чем казался мне последние где-то пару лет, но он и интересен мне теперь совсем по-другому. Как объект бывшей любви. Прошедшей, закончившейся. Сейчас, читая все это, я могу сказать точно, что это правда. Не знаю, когда произошел окончательный разрыв с прошлым. Тогда, когда появился Леня, и во мне впервые с расставания с Димой пробудились сильные эмоции, или с поступления в ПСТГУ и направления всей энергии на сублимацию, а чем еще это было, если не ей? А может быть, еще до поступления, когда был тот эмоциональный подъем? Это уже не важно, главное - освобождение. Потом был обрыв связи на четыре с половиной месяца, и обрыв не только с Димой, но и вообще с внешним миром. Интересно было наблюдать, как я самостоятельно вычеркнула из своей жизни всех и замкнулась на черной дыре внутри себя, которая засасывала и образовывала воронку. Я могла действовать и как-нибудь по-другому, но я выкидывала людей и тусовки, интернет, а потом и сами желания, интерес, просто выбрасывала, не задумываясь, мысли, абсолютно все, чтобы освободить место книжкам. Именно в этот период времени я стала интересоваться миром в целом и своим в нем местом, потому что потерялась крупномасштабно. Настолько. Не знаю, что бы со мной было, если бы Дима не появился снова. Благодаря его возвращению, я резко вдруг снова начала жить, дышать полной грудью, но. Теперь я наблюдаю, чем же все-таки являлся второй этап. Никогда раньше не хватало смелости, чтобы его анализировать. А теперь понимаю, что я никогда не прощала его за то, что он меня бросил. Забавно, что большая часть текстов за тот период времени это сообщения в черновиках телефона, личные сообщения самой себе, второй тлог, сообщения Диме. Я не вспоминала о том, чтобы писать, если меня не начинало блевать буквами, уж извините за подобные сравнения. И тогда уж я вываливала все, что только было. С момента появления Димы я пока-что натыкалась всего лишь штуки на три повседневки. Обрывки фраз о том, что мы гуляли по паркам, ходили в консерваторию, обрывки фраз и мыслей о том, что я познакомилась с отцом, и ни единого описания поездок к нему. Надо будет когда-нибудь, по-хорошему, написать воспоминания. Может быть, даже на днях я это сделаю. Я ведь планировала немного подополнять, по мере прочтения, то, что совсем упущено. Даже про поездку в Питер, проведенную с Лешим и Джони, написан всего один пост, а сколько всего в ней было!

Хммм. Начиная с поста о мае, о маленьком сообщении в твиттер и по полуслучайности ему в сообщения, мне стало сложнее читать. Возможно, это был самый тяжелый этап во всей моей жизни. Столько усилий мне приходилось прикладывать, столько было эмоций, столько сомнений. Меня буквально разрывало от счастья и несчастья, от радости и боли. Сложно себе представить, какими были наши встречи, как менялся мой взгляд, как я часами, наверное, смотрела на него, когда он приезжал ко мне с ночевкой, только я не помню всего этого, даже того, что он оставался на ночь. Поняла это по обрывку фразы в одном из постов. Зато ярко помню сцену на веранде на даче, как мы напряженно разговариваем, он схематично что-то пишет на листочке, а потом показывает мне. Читая один из постов, вспомнила, как лежала в дальней комнате, будучи совсем одна на даче, и писала на своем кнопочном самсунге это сообщение, вброс, который прочитала ему вслух на утро. Что-то помню, но ничтожно мало. А из текстов вижу сомнение, недоверие, его, почему-то, понимание. Он - хороший человек. Он тянулся ко мне, но я уже не могла ему довериться, как бы сильно ни любила. Я была болезненно привязана к нему, а он по-своему, но спокойно, любил меня, это видно по текстам, что бы он ни говорил. Он скучал и нуждался во мне. Но к тому моменту наши чувства друг к другу уже слишком сильно различались. Нет, если бы мы были взрослее, мудрее, если бы у нас было больше опыта. Возможно, получилось бы создать что-то круче и новое. То, о чем мы говорили и много думали. О любви, построенной на труде и взаимоуважении. Но не вышло. Во мне было слишком много эмоций, я не умела отходить от них. У меня не получалось. Во мне все время мешалось счастье и боль, они всегда были вместе, шли под руку, и еще страх, что он уйдет, и счастье прекратится. А он видел, что он - источник боли, и ему это, естественно, не нравилось. Я пыталась скрыть, и получалось все лучше, держала его рядом, сколько хватало сил. Посмотрим, мне еще есть о чем прочитать. Мне интересно, что будет дальше.

Пойду досматривать седьмого Поттера, пока мама пускает. Я еще буду писать. Надеюсь, что теперь - много. У меня накопились слова и события. Я не хочу пропадать. Хорошее время, чтобы остановиться)

что же нужно сделать, как устроить свою жизнь, чтобы так не задалбываться и жить в соответствии с мантрой Роки Леона?

я же жила так совсем недавно. хочу опять быть счастливой безо всяких усилителей, без марихуаны и алкоголя, только сама в себе и с людьми. и радоваться жизни, а не бояться каждого нового шага. смотреть вперед смело, что бы там ни было, какая бы ни стояла путаница. избавиться от суетности, заново расставить приоритеты, чтобы больше не путать местами самое важное с временным. я снова, бессмысленно считать в который уже раз, переворачиваю и выворачиваю свою жизнь наизнанку. брат говорит, что я импульсивная, и это так. я люблю спонтанные решения. только в четырнадцать я радостно выскакивала из троллейбуса\трамвая по первой прихоти, резко, а теперь я так выскакиваю из учебы. что, в принципе, тоже со мной происходит далеко не первый раз. первое, что мне нужно выработать, это иммунитет к осуждению. у меня больше нет оправдания "я же учусь как.." ну и так далее. Но сколько можно слушать второй куплет, и продолжать идти ему вопреки?

Время и место для тяжелой работы, но зачем, зачем, зачем так пахать? Если это доводит до истерик, в моем случае, может быть, стоит прекратить? Все это время эта простая песенка стояла у меня на звонке, на будильнике, звучала всегда и повсюду, а я продолжала себя доводить. Кому, ну кому это нужно? Диме, которого уже два с половиной года нет в моей жизни? Два поворотных ключика: мама, во время массажа, вдруг говорит, что примет мое решение, если я буду ходить вольнослушателем. Привет, мечта моих семнадцати-восемнадцати. Я буду бесконечно глупой, если не приложу все усилия чтобы воплотить именно ее в жизнь, постараться как-то удержаться в тех местах, где мне хочется быть. Второй момент разделен на две части: сначала Анечка вылетает из универа, а потом пишет "ну я же не изверг" и разрешает мне "не бороться" дальше. Я получила одобрение от самых близких-важных-нужных, мне нужно что-то еще для действий? Пожалуй, что нет. Итак, официально-письменное: я решила больше не нервничать. Постановка вопроса именно такова. Если я озадачусь этим, то мне будет все равно на неодобрение, упреки и осуждение откуда угодно. Я, черт возьми, обожаю учиться, но не такой ценой. Почему-то так эта система построена, что все так и норовят меня изнасиловать. Нет, спасибо. Я как-нибудь найду свою дорогу. Мне нужно возвращать оптимизм, да, и его тоже. Где-то он там в процессе учебы здорово затерялся. А сейчас я успокаиваюсь, делаю столько, сколько могу, вижусь с хорошими людьми, гуляю, смотрю немножко фильмов, немножко аниме, немного читаю манги (ого-гось!), немножко дорам, но не ныряю в это с головой, научилась. Я ХОЧУ ЧИТАТЬ ХУДОЖКУ!!! Вот ее, да-да-да. И вот туда - да, нырять. Дочитать все начатые книжки, углубляться в миры, которые мне интересны. Хей, вы там, которые ответственны за все, что со мной здесь происходит, я хочу снова ЖИТЬ, совсем жить. А мои хотелки, будучи сформулированными, имеют свойство достаточно быстро сбываться. Я обязательно что-нибудь придумаю, а мама и мои подруги и друзья мне помогут и поддержат. Вот они - самое главное и ценное, что у меня есть. Не учеба, с которой я становлюсь невыносимой, а люди. И для них я хочу стать лучше. Я нужна им как друг, а не измотанный человечек с дипломом. Я не должна быть солнышком, я ХОЧУ им быть.

Я думала, мой нетбук годится только для печатания, и, может быть, музыки. Я ошиблась, теперь он даже это делает с трудом. А занимаюсь испанским я с айфоном. Вчера, когда очень нужно было, а интернет отключился даже у мамы, выяснилось, что айфон работает раз в пять быстрее. Срочно нужно покупать жесткий диск для стационарного и приводить его в порядок, иначе я заниматься нормально не смогу, да и анимешки хочется все-таки у себя смотреть и быть несколько посомостоятельней.

Сейчас я впервые вышла из дома с момента решения о срезании дредов. В пятницу мама согласилась сделать мне массаж, мы разговорились, и сначала я высказала мысль, потом решила, что если вылечу, то срежу, а потом поняла, что нет, совсем хочу волосы. Хочу легкую голову, хочу короткую стрижку и косую челку, хочу свой цвет и экспериментов над собой, хочу из себя чего-то совсем другого. Я уже писала, правда? Дреды перестали быть живыми, их имена больше ничего не значат, они истоньшились от, но это только толчок к размышлениям. Это больше не мое. И внутри я тоже сильно меняюсь. Смотрю в зеркало, и мне странно. Я так люблю их, я привыкла к ним, я уверена, что дреды это не просто «прическа», что угодно, но только не это. Они столько всего со мной пережили, они прошли через вшей и множество покрашиваний, искупались в нескольких морях, ездили со мной в Грузию и Израиль, на обе мои исторические родины, они вместе со мной пережили всю мою боль и весь мой, как сказала мама, пубертат. Зацепинг, Дима, депрессии, книги. Мои дреды пропитаны краской, солью и марихуаной, ритмами, миллионами мыслей и миллиардами нот. А сейчас я с ними прощаюсь, готовлюсь к тому, что скоро они будут жить не на голове, а в пакетике в шкафу, нежно поглаживаю, больше не берусь за крючок. Сейчас у меня есть люди, дорогие и замечательные люди, но никто из них не видел меня без дред нигде, кроме фотографий. Четыре года это серьезно, можно было бы для лишней символичности срезать их ровно в день заплетения, в июне, но навряд ли я сейчас дотерплю. Решение уже есть, осталось только дождаться свободных выходных, трех-четырех дней, позвать Марс, которая уже согласилась, и расплести… пенечки. Поверить не могу, что я думаю об этом всерьез. Когда я заплетала, и последующие годы, я не хотела ни слышать, ни думать о том, «что потом», хотя решение не пришлось искать долго, оно уже давно было готово, и я даже не заметила, когда это случилось. Теперь я смогу быть мужиком в театре и носить парики, если буду еще участвовать в театральной деятельности, если не вылечу. Думаю, раньше окончания сессии времени не найдется. Я представляю себя, какой я буду без них, и вижу кого-то совсем чужого, легкого, уверенного, спокойного, вдохновенного, мотивированного и целеустремленного. Я хочу перемен. Я никогда в жизни не ходила с короткими волосами, а еще много лет мечтала о косой мужской челке и взъерошенных, рваных волосах, у себя, а не у кого-то другого. Надеюсь, что получится, и интересно, как на мне это будет выглядеть. А дальше, конечно же, отращивать, делать кучу масок и ухаживать, чтобы все восстановить. И быть такой как все, хо-хо, ну а зачем выделяться? Мне больше не нужны дреды для того чтобы чувствовать себя крутой, оно и так останется со мной. В чем-то – моя уверенность, в чем-то жизнелюбие, какие-то осадки растафарианства, другое отношение к Африке и к неграм, нежная любовь к регги. Как бы я ни изменилась, внутри и снаружи, я все равно останусь собой. Ребенком или дряхлой старухой. Есть что-то, что никогда не меняется. Мне нужно избавляться от своего консерватизма и привязанности к поверхностным и не сильно важным вещам. Как я раньше бесилась, стоило только кому-то притронуться без моего ведома к Тоше, и то, как я спокойно отдавала его, под присмотром, конечно, но все же чужим людям. Аня в ужасе спрашивала «куда ты дела Полину?». Мне больше не обязательно покупать книжку, и чтобы прочитанное обязательно стояло на полке, я регистрируюсь в библиотеках и активно читаю с телефона. Я спокойно отношусь к тому, что, возможно, скоро мы будем менять обои, и все надписи уйдут. Я с легкостью снимаю старые картины или плакаты со стен и заменяю их рисунками. Я не хочу держаться за вещи. Я больше не так привязана к необходимости именно печатать, именно с нетбука, я спокойно пишу посты со своего самсунга или айфона, если нетбука нет с собой или неудобно его доставать, пишу на ходу или в метро, сразу, и меня не беспокоит измена традициям. Я поняла, что не смогу больше носить кольцо, подаренное Леней, и другие специальные украшения для дред, переложила их из рюкзака в ящик. Я не ношу ничего этого уже полгода. Думаю, я все раздарю на первом же болоте. Даже своего охранника волка, он мне уже помог, а Леня больше не спросит, что с ним стало. Я буду выбирать людей, которым дарить, и не стану жалеть. Я говорила, что все, кто срезают дреды, обязательно потом жалеют. Думаю, об этом я тоже пожалею. Но решения своего не изменю. В наушниках, кстати, играет старое-доброе. Папочка «рок» собранная специально для Саши поместилась не полностью, но определенно радует. Помимо нее на телефоне осталось только регги, энималы и нойз, кое-что совсем-совсем неизменное. Я раньше говорила, что я постоянна в своих симпатиях, что если мне что-то нравится, то оно нравится насовсем. Как я подсела на аниме, яой, мангу, так и сидела из года в год, смотрела, читала. Как заплела дреды, так не собиралась расплетать. Как скачала музыку, если понравилась, значит уже не разонравится, сколько бы ни заслушивала. Последние полгода это меняется. Началось с музыки, небывалое произошло. И сейчас, хотя я и вернулась к старому, многое я буду удалять, и готова к тому, что все это может устареть для меня. Потом я избавилась от необходимости каждый день начинать с манги, приучила себя к тому, что даже если я что-то читаю, то можно остановиться на одном произведении, а не уплывать в это на несколько часов, а то и дней, подряд. А может и раньше начались изменения, с внешнего вида, со стиля, когда я вдруг резко перешла на юбки, потом научилась ходить на каблуках. А сейчас я собираюсь срезать дреды. Не стоит держаться так яростно за внешнее. Не стоит воевать. Война всегда зло, и между людьми с огнестрельным или холодным оружием, и та, в которой вместо всего этого только слова, и даже та, что внутри и почти не заметна. Война всегда зло. Не стоит торопиться и осуждать кого-либо. Ни самых близких, ни знакомых, ни чужих, никого и никогда. Даже если чьи-то действия не соответствуют тому, что я считаю правильным и нужным. Работай над собой, прощай и принимай других. Я глупенькая, мне все необходимо прописывать, да и не по одному, а по десять раз, чтобы понять и начать наконец применять. Ситуации, которые даны мне, чтобы научиться. В первую очередь с Мариной, Аней и Пашей. Я осудила, и, может быть, в своих мыслях я была права, но в своем осуждении я была самой злой и глупой. Сейчас я все очень быстро запоминаю и стараюсь применять. Стараюсь следить за словами, тогда как раньше только беспрестанно твердила себе: «думай, прежде чем говорить, думай!» теперь действительно начинаю думать. Реже, чем стоило бы, и не всегда нахожу нужные слова, но получается сдерживать и останавливать много лишнего. Сотни бессмысленных фраз, вырывающихся автоматически. Задаю себе один и тот же вопрос: для чего ты это говоришь? Если смысла нет, убираю\сдерживаю\передумываю, если смысл не соответствует формулировке, то стараюсь скорректировать, но пока что получается плохо. И думать, и формулировать.

Надо остановить сегодняшний поток сознания и сделать еще немного испанского. Электрички полностью отданы под писанину. На все хватит времени. Постепенно, не сразу, но я выскажу все, что накопилось. И еще, скоро у меня будут волосы.

Отсчет пошел в понедельник вечером. Что там было раньше уже не так важно, я сходила в стоматологию, мне вырвали зуб мудрости, подробности событий оставлю до лучшего настроения. До часа ночи я еще сомневалась в том, чтобы отлеживаться, но потом проснулась от дичайшей боли, заплакала, сожрала кучу обезболивающего и с тех пор так на нем и живу. Вторник, среда, четверг, сегодня вот пятница. Ни учебы, ни испанского, ни установки, ни людей. С кем-то там списываюсь, люди вон в соседних комнатах обитают, еду время от времени маленькими ложками или вилочками поглощаю, медленно так, стараясь не раздражаться и получать удовольствие от вкусняшек. Одно утро провела за яойной мангой, потом увлеклась просмотром аниме, стала читать мангу на испанском, книжечки там, задолжности свои, что-то по испанскому писала, конечно, не практику. Читала Сервантеса и Фрая. Все это не особенно важно, пишу скорее потому, что не могу не писать, нежели из желания или необходимости. Два раза заходила Аня, один раз я звонила Андрюше, списывалась с разными людьми. Вчера до меня наконец-таки дошло, что я с каждым часом становлюсь все раздражительней, мне все труднее, читая сообщения видеть именно то, что мне написали, а не то, что напридумывалось сверху. С каждой секундой нарастает ненависть к себе, именно к себе, не к другим, но выражается она вот так. Можно сколько угодно жаловаться на неприятные мелочи, сопровождающие болезнь, но лучше признаться, что дело вовсе не в них. И попытаться понять, что же происходит на самом деле. Ох, как же я себе противна. Вся. И то, как выгляжу, и то, в каком бардаке живу, и то, что делаю, что и как говорю, чем занимаюсь, как и о чем думаю, и сама эта ненависть – она отвратительна. И насколько это не похоже на то, чем и кем я являюсь вне уединения, насколько непохоже на то, какой меня знают и даже любят. Давай, пиши дальше, ты же любишь смотреть себе в глаза и признаваться в страхах, выдавливать их наружу один за другим. Вот пожалуйста, когда я провожу один день дома, никуда не выходя, за экраном, чем бы я не занималась, я не отдыхаю, а на шаг погружаюсь в депрессию. Каждый новый день – еще один шаг. Корни растут из осени 2010, тут и гадать нечего. Самое забавное то, что мне, вроде как, нравится такой образ жизни, нравится проводить час за часом в анимешках и сюжетах, нравится ничерта не делать, просирая время, нравится никого не видеть. Забавно, что чем дольше я не вижусь ни с кем, тем меньше мне хочется общения, какого-то там тепла, фу. Я скорее предпочту полежать в своей помойке в одиночестве, грязная, вонючая, не вылезая из «зоны комфорта», или дискомфорта? Даже не знаю. Если бы мне было так хорошо в этом состоянии, я не превращалась бы в невыносимого чертенка. Мама замечает первой, говорит, что терпит с трудом. Постепенно я перестаю радоваться. Даже самые светлые и замечательные люди, даже те, просто существование которых уже в радость, уже не приносят никаких положительных эмоций. Я становлюсь полной противоположностью самой себя. Вместо обыкновенного пышущего энергией, радостью, улыбками и эмоциями человека, я становлюсь тем, кто не улыбается, кто на сообщения друзей раздражается, кто просто не способен излучать любовь. Начинаются злостные противоречия. Вроде как хочется позвать кого-нибудь из самых своих радостных и светлых, а потом «мееее», наружу вылезают иголки, и как-то не хочется, чтобы кто-то хороший на них напарывался. Да и есть ли хоть у кого-нибудь шансы остаться хорошим в глазах такой меня?

Села писать, называется, и поняла, что слов особенно и нету. Нужно успокоиться как-то, привести себя в работоспособный режим, сделать долги, снова мчаться. Сначала разобраться со вчерашним страхом и паникой. Правильно ли то, что я делаю, правильный ли путь? Если мучиться сомнениями, то невозможно будет идти дальше. Хей, примирись с собой. Тебе это необходимо, не кому-то другому. Осталось два дня, чуть больше. Если постараться, то можно успеть все сделать. Но, помнишь, отчаяние и уныние – это тоже грехи. Так. Структура, во всем нужен порядок. В первую очередь в голове. Итак, людей сейчас видеть или общать совершенно бесполезно, ничего хорошего из этого не выйдет ни для меня, ни для других. Поняли, не приглашаем, не зовем. Второе неотложное, что нужно понять, это то, что люди, которые мне что-то говорят, пишут или как-либо обращаются ко мне, они не делают ничего плохого, они ни в чем не виноваты, мне нельзя ни в чем их упрекать. Источник моего к ним раздражения находится внутри меня, а не в них. Это то, что нужно держать в голове и не забывать ни на секунду. Так, с окружающим более или менее примирились, теперь с собой. Во-первых, не нужно укорять себя за пропуски учебы, ударки, института и всего-всего. Да, я на неделю выпала из жизни, может быть и больше. Да, у меня улетело все налаженное расписание. Да, это грустно, но это было неизбежно. Я всего лишь заболела, такое со всеми случается, никто не будет меня винить, но потом нужно будет постараться вдвойне. Я с этим справлюсь. Нужно вернуть веру в себя. Для этого нужно внутреннее спокойствие, умиротворение, осознание, что все хорошо, что все идет так, как должно идти, что все правильно. Я его потеряла, а находить заново умею только через слова, только через разговоры с самой собой. Хорошо, что девочки отправили меня писать. Я тот еще шизофреник, увы, и практика уже не раз доказывала мне, что ничто не помогает мне лучше, чем хороший разговор по душам втекст. Не с кем-то другим, да. Сколько бы и кто бы ни пытался вправить мне мозги, сама я с этой задачей справляюсь значительно лучше, быстрее, результат не заставляет себя ждать, а главное: я не чувствую давления и раздражения, потому что извлекаю нужное из самой себя. Ну вот, какие-то полчаса откровения, а мне уже значительно легче, всего-то констатация необходимости успокоения и примирения, а внутри уже все постепенно укладывается, маленькая я перестает бушевать и драться, чувствует, что ее никто больше не собирается ругать и упрекать, смотрит так, внимательно и с ожиданием, ждет подробных инструкций. Я тем временем пытаюсь примирить себя с внешними обстоятельствами, открываю рот, а максимальное расстояние всего-то сантиметра полтора, и все. Думаю, сколько еще мне так жить, но больше не чувствую злости. Ничего. Это не навсегда. Простые, утешительные, банальные очевидности, сказанные самой себе, имеют удивительную силу влияния. Да, я почти не могу кушать, но и голода не чувствую, что ж, болезнь – отличный способ похудеть. Да, я, несмотря на пребывание дома и выдавшуюся возможность выспаться, совсем не дружу со сном, но у меня есть еще время, чтобы это исправить. Хей, может быть, поставить себе Rocky Leon´a и поднять настроение? Он источает позитив, может быть, я начну вспоминать, что такое радоваться? Идея хороша. Следующий шаг. В бардаке и грязи внешнем невозможно создавать внутренней гармонии. Мне сейчас с собой приходится как с пятилетним ребенком разговаривать, и это могло бы быть смешным. Я отправляю себя в душ, и это абсурдно, что для этого приходится себя насиловать. После этого я поставлю регги и уберусь в комнате. Если, когда я закончу, будет еще не слишком поздно, то я попишу письменные долги по испанскому. Сегодня я высплюсь. Если проснусь от боли, а это очень вероятно, то выпью обезболивающее и заставлю себя уснуть снова, ибо пяти часов недостаточно нормальному организму. Я не буду жаловаться на боль или неудобства. Я не буду требовать ничего от окружающих, огрызаться, говорить грубо. Как бы ни было тяжело говорить, я буду отвечать на вопросы мамы или бабушки, потому что это – уважение. То, что у меня плохо слышат уши, это тоже пройдет. Завтра утром первое, что я сделаю, это сяду писать практику. И не возьму ни перерывов, ничего, не буду читать, отвлекаться, пока не доделаю. Это самое необходимое и важное. Кроме меня самой никто не сможет меня заставить. Два дня это не много, но не так уж и мало, если тратить их с умом. К тому же, скорей всего, их будет три. Все. Хватит. Время пошло.

Напоследок еще раз для закрепления: люди хорошие и добрые, даже если ты внутри чувствуешь совсем другое, это идет из тебя, а не от них. Твое раздражение это твоя эмоция, постарайся ее вообще не испытывать, но если оно и есть, не забывай, что причина не в том, что тебе причиной кажется. Сделай все, что успеешь, но не огорчайся от того, что не сможешь сделать ВСЕ. На первом месте стоит СОН, на втором ПРАКТИКА. Все остальное по мере возможностей и времени. Не требуй от себя невозможного, но и не пускай больше на самотек.

Самое важное: именно тот путь, по которому я иду, именно тот стиль жизни, который я выбрала, является правильным, нужным, верным. Все так, как должно быть. Это инструкция. По ночам нужно спать, а не заниматься самокопанием и пустыми переживаниями и страхами заполнять свою голову. Сомнения выбивают почву из-под ног, застилают глаза, лишают ориентации, тогда как есть даже не столько люди, не в авторитетах или всемирном опыте дело, нет. Есть некое внутреннее ощущение, есть интуиция, которая с самого детства ярко освещала дорогу. Не страшно, что я с нее чуть не скатилась. Искушения повсюду. Но нужно их преодолеть, справиться, и идти дальше смело, еще смелее, смотреть в глаза и верить в себя. Верить, потому что на это есть Причины. Я, конечно, еще вернусь к своим сомнениям, к разделению на черное и белое, хорошее и плохое, к настоящему и кажущемуся миру, но тогда, когда буду твердо стоять на своих двоих, чтобы не пошатнуться, а использовать логику, поразмышлять здраво, не кидаясь в панику, не ухая в дыры мироосознания. Сейчас не время. Смотри только вперед.

Сначала писать или играть? На установке, конечно же. Сил или особого желания нет ни на то, ни на другое. На последнее особенно, физические силы ведь нужны, а я сонное чучело, с трудом перемещающееся в пространстве (собственной квартиры или даже комнаты). Больше всего хочется спать, но нельзя. Это, увы, правда, если каждый раз, когда я хочу спать, я буду это делать, а не насиловать себя, то все мои труды по структуризации нынешней жизни пойдут насмарку, сгинут. Недосып - не слишком большая жертва в пользу всего остального. Если мне удастся совместить самое основное и главное от жизни с преуспеванием в учебе, при этом достаточно спать, чтобы не доводить себя до обморока или истощения, то все отлично. Оно того стоит. Лучше быть счастливой, пусть и сонной, чем выспавшейся неудачницей, ну или относительно выспавшимся замкнутым ботаником. Невозможно совместить все, но я по крайней мере стараюсь, с нуля учусь расставлять приоритеты, и сейчас это у меня получается значительно лучше, чем когда-либо раньше в жизни. Из каждодневных уже поставила для себя ударку и писанину, потому что без этого буду не собой, а кем-то другим, не слишком для меня привлекательным. И вот, делаю возврат к стародавней теме, еще моих четырнадцати, споров с мамой, обид, недопонимания и отчаянного желания, чтобы поняли, без даже намека на желание понять ее. Звучало тогда так: "хобби - обязанность перед собой". Обернулась налево, посмотрела на стену, там выцветшими маленькими зелеными буковками выведена эта короткая фраза, тогда, шесть лет назад.

Улетела куда-то мыслями. Из-за недосыпа, может, или я в принципе последнее время стала более рассеянной, мне трудно сосредоточиться. Много чего происходит. Осень, как и всегда, традиционно и каждый год, стремительно меняет всю мою жизнь и коренным образом. А в чем-то изменения не такие значительные, но они все равно есть, непрекращающееся движение. Каждую неделю - ярко, каждый день - в чуть меньшей степени. Эти выходные - поворотные осени 2015, хотя смена направления с минуса на плюс случилась еще в тот момент, когда я опубликовала на стене запись с просьбой меня не трогать и расписанием. Постепенно плюс становился все больше и больше, и вот, все еще нет никакого идеала, до сих пор есть долги, по испанскому я все еще отстаю, отношений по-прежнему нет, самоорганизация далеко не идеальна, НО! Но все это исправимо. Я вылезла из пучины отчаяния и депрессии, взгляд больше не потерян, меня сняли с крючка, я наконец-таки могу двигаться дальше. Ситуация разрешилась, паспорт снова у меня на руках, я могу пойти записаться в библиотеку, читать настоящие книжки, собирать материалы для курсовой и быть счастливой. Я получаю свою дозу внимания и тепла, оказывается, не так уж и много мне было нужно. Постепенно в течение дня продолжаю раскладывать по полочкам мысли. Не думать то я не умею, вот и обнаруживаю себя почти в том же состоянии, в котором радостно уезжала в Грузию. Витаю в облаках и радужных представлениях о ближайшем будущем. Меня все устраивает и не хочется ничего менять, ну, снаружи, только с собой дальше работать. Сегодня вот ехали в метро с Юлей, и я впервые рассказала ей чуть больше, чем то, что и так знают все, что я жила в Израиле. Рассказала немного о том, что было тяжело, что я была изгоем, назвав только нейтральные причины, не углубляясь в подробности. Пара слов о том, что я с детского сада была изгоем почти до выпуска, и насколько важно мне было подружиться с ними в прошлом году, почему я решила стать старостой, каким чудом мне до сих пор кажется то, что у меня такие близкие и доверительные отношения с моей группой, что они меня любят, радуются, что у них такая староста, как я, что и не только они, но и некоторое количество ребят с других факультетов тоже достаточно близко со мной общаются, переживают за меня, когда у меня проблемы, готовы помочь в сложных ситуациях. То, что у меня есть люди, которые меня любят и на которых я могу положиться - это чудо. Я, возможно, никогда не смогу к этому привыкнуть, буду продолжать с искренней наивностью удивляться любой помощи и поддержке. Столько лет, столько усилий, и вот есть я из настоящего, окруженная людьми, вполне уверенная в себе, любящая себя. Сегодня, говоря об Израиле, я вдруг поняла, насколько не соответствую тому, что описываю, своему прошлому, самой себе. Одновременно трудно поверить, что когда-то я была настолько одинокой. Но опыт остается, никуда не девается.

Я сегодня с самого утра светилась хорошим настроением, я вернулась в саму себя, улыбалась без повода, наслаждалась музыкой, тем же нестареющим Нойзом, не беспокоилась о почти полностью не сделанной письменной части домашнего задания по испанскому, да и вообще ни о чем. Утро, которое ничто не могло испортить. Потому что вернулась уверенность в завтрашнем дне, спокойствие, цель, под ноги вернулась земля и снова вырисовалась тропа, по которой стоит идти. Я смогла честно рассказать Юле и Насте о том, в какой ситуации была последние недели и почему ходила как в воду опущенная. Девочки посочувствовали, сказали, что по мне было видно, что что-то сильно не так, но хорошо, что я ничего не рассказывала раньше. Рассказали, как беспокоились, когда я написала в общий диалог, что, возможно, покину их, когда у меня были проблемы с пересдачей. За этот месяц с хвостиком я действительно заставила многих людей переживать обо мне. В какой-то момент мне даже звонила ОЮ ближе к ночи, спрашивала "за кого молиться?". Вспомнилось, как я в воскресенье посидела минут двадцать с ИО на скамеечке в коридоре, рассказывая про свою новую студенческую жизнь, про то, как все изменилось, про то, как я попала в этот ВУЗ и какую роль он сам сыграл в этом выборе. Он все еще не знает, что я назвала в его честь один из своих дредов. На третьем курсе есть симпатичный парень с маген давидом на шее, с которым я перекинулась парой слов о дредах и ИО, еще одна интересность с сегодняшнего дня присоединяется к нашему театру, а еще в субботу я виделась с дредастым братом, с одним определенно замечательным человеком, который исчез из моей жизни, когда я ушла из ВУЗа, но, кажется, все так же не против со мной пообщаться. С явным интересом спрашивал про мое вхождение в православную церковь, и обнимашки с ним теплые. Мне действительно нравится все так, как есть, и не хочется менять что-либо. Не могу вспомнить, когда последний раз была так довольна жизнью и так счастлива. Нахожусь в гармонии даже со своим телом. Мама на днях сказала, что я очень похудела. Весы показывают разницу всего лишь в 4-5 килограмм, но спорить не приходится, как она обратила мое внимание, я и сама заметила, что живот почти ушел, а скулы стали немного ярче выделены. Худоба, впервые в жизни, почти соответствует желаемому, а округлые щеки меня раздражали столько, сколько я себя помню. Так что сначала мне не поверилось, как это так, у меня - и вдруг скулы. Мама полусмеется: "ну ты еще поспи мало, еще ярче выступят". Смех смехом, а почему бы и нет? Мне нравится, как я выгляжу, нравятся изменения, я перебарываю сонливость не без труда, но с более или менее регулярным успехом, а аппетит является не таким уж и частым гостем, по ночам, после универа, я вполне обхожусь без еды. Кстати, на маму тут вдруг что-то нашло, и она уже вторую неделю что-то готовит, чтобы мне было что взять с собой в универ. Приятно, когда о тебе заботятся.

В голове лучше оформляются мысли о том, чего я хочу от общения, как себя вести, не обходится без советов со всех сторон, но самое главное - что я смогла искренне признаться и рассказать самой себе о самых скрытных, потаенных и постыдных мыслях. Для того у меня и существует дневник.

Сегодня была первая полноценная репетиция в этом семестре. Ночью, прочитав сообщение о том, что срочно, что вотпрямщас, что всего за неделю, я разозлилась, я была в ярости, мне хотелось послать все к чертям, хотелось остаться дома и досыпать, никуда не ехать, и я четыре или пять раз уговаривала себя выпихнуться на занятия. Однако и сам испанский прошел без напряжения, и репетиция тоже, никто ничего не требовал, ОЮ принесла мне кастаньеты, и я залипла на то, чтобы пытаться ими пользоваться, с трудом себя контролировала. Буду учиться, конечно. И еще книга Лорки, статьи и стихи читать. В переводе, правда. Мой наметившийся новый костюм вызывает у меня меньше отторжения, нежели предыдущие. Песни все еще помнятся, руки\ноги по-прежнему упорно отбивают ритмы. Петь могу только с кем-то, в одиночестве дичайше фальшивлю. Наконец-таки могу честно сказать себе, что плохенько пою, что слух у меня не слишком клевый, и все-таки я люблю петь, и оно того стоит. Ярость на театр прошла, рвать и метать больше не хочется, пожалуй, даже с готовностью выучу стихотворение, напялю на себя все, что скажут, съезжу за лентами. Точно, ленты!

Что там надо делать. Писать, играть, испанским позаниматься, сделать домашнее на завтра, подготовиться, выспаться. Несовместимые понятия. Там еще в оптимальном варианте Правило и СП есть. Но. Для этого мне все-таки сначала надо начать спать чуть-чуть побольше. Я явно не в состоянии. Так что пойду и поиграю немного. Давай, у тебя есть на это силы, руки будут двигаться, ты себя недооцениваешь, когда тебе кажется, что руки отвалятся скорее, чем что-то сыграют, давай, тебе это нужно, ты обещала. До завтра. Я вернусь. Регулярность - это хорошая частичка настоящего, к которой я хочу приобщиться.

Вот и думаю теперь, а заслужила ли я уже возможность писать каждый день? Заслужила ли я хоть что-то? Позволила себе сходить ненадолго на болото в пятницу, но не знала, что с испанским все так плохо. ОЮ верит в меня? Девочки говорят, что она очень за меня боится. И я сама боюсь. Девочки в меня верят, мама верит. Вчера стало понятно, что так сильно меня колбасило из-за пмс, без этого не обошлось. Сейчас спокойней воспринимаю вопрос о том, где учиться, чем заниматься, чему посвящать свое время. Я не хочу бросать испанский на полуслове, мне очень нравится язык, он невероятно красив, я наслаждаюсь, когда говорю на нем, наслаждаюсь своей кастильской фонетикой. Ни один язык мне не нравится так сильно (русский в расчет не берется). Вчера я дочитала «испанскую балладу» Фейхтвангера. Эта книга захватила меня, и я вдруг вспомнила, почему я пошла на филфак. Я очень люблю книги, мне хочется понимать их досконально, видеть максимально полную картину смыслов, ссылок и контекстов. Вот почему я пошла на филфак. Вот для чего мне нужны все эти поэмы, история, метафорические значения разных образов. Мне интересно читать античные и средневековые поэмы, но скорее из-за отсылок к ним, которыми кишит вся последующая западная литература, нежели по их самоценности. Все лишь с одной целью: купаться, окунаться с головой в последствии в более позднюю литературу, но понимать ее в десятки раз лучше, чем без литературно-исторической базы. Я очень благодарна ОЮ, что она дала нам сразу Фейхтвангера. Что-то потерянное нашлось. Я не приняла окончательного решения про следующий год, я оставила за собой такую возможность, оставила себе выбор, и буду время от времени возвращаться к этому в течение всего учебного года.

Мне тяжело справляться, я уже не могу сосчитать, сколько времени нахожусь в состоянии *ни единой свободной минуты* и четкого расписания, но судя по тому, что в ИЖЛТ я приезжала только два раза, прошло только лишь две недели. Мне же кажется, что уже целую вечность я живу вне какого-либо понятия о свободе. Второй раз я говорю: надеюсь, на следующей неделе я смогу позволить себе с кем-то увидеться. Но с моим испанским не стоит об этом даже думать. В пятницу будет снег, уже сильно похолодало, сегодня я в зимних ботинках. Осень ожесточилась гораздо раньше, чем я надеялась. Мне все казалось, что я успею очно познакомить Марину с Аней до холодов, на улице, но уже сейчас мне это не представляется особенно реальным. Есть еще несколько мелочей, например, на протяжении целого месяца я ни разу не приходила в универ в одежде, которую бы уже надевала. Мне хватило на целый месяц, и несколько вещей еще остались. Всего-то решила проверить, что у меня есть, стала внимательней подбирать одежду, перетащила к себе в комнату утюг и с радостью глажу по утрам. На ночь мажусь левомиколем, горьким противовоспалительным, и каким-то чудом с самой Грузии у меня на лице еще ни разу не было серьезных проблем. Время от времени вспоминаю про солярий, но пока не добралась. Обросла списками: расписание, долги, список дел, список домашних заданий, список материальных вещей, которые мне хотелось бы приобрести. В моей комнате сломан включатель света, каждый раз проводить с ним манипуляции – задача не такая уж и простая. Электричество с начала лета тянется в мою комнату по двум удлинителям из маминой комнаты, и меня частенько отключают. Меня вконец достал мой письменный стол, он совершенно не приспособлен для стационарного компьютера, и я скорее по этой причине, чем по какой-либо другой, им до сих пор не пользуюсь. Мои драгоценные книги труднодоступны. Я понимаю, что для того чтобы у меня было электричество, нужно менять проводку, что нужно будет снимать обои, все переделывать, переклеивать, что все мои надписи канут в лету, останутся только на фотографиях, но плакаты я планирую перевесить и оставить при себе. Я хочу зеленые или синие стены. Я хочу повесить полку, хочу стол, в котором будет отдельное место для компьютерного «мозга», чтобы мне не было тесно и дискомфортно. Я мечтаю о том времени, когда смогу переделать свою комнату. Прикидываю и про одежду, чего мне не хватает. Юбок, платьев, кофт, как видно, у меня достаточно (подумать только, а ведь всего полтора года прошло с перехода в другой стиль), а вот колготок, лосин, шарфов и платков маловато. Зажралась девочка, да? Хочется, дочитав балладу, сразу начать что-нибудь еще прозаическое, параллельно с поэмами, и читать, читать, читать. Хотя бы то, что уже начато. Вот, Дон Кихот, так и не прочитанный, присутствует в обоих списках. Я же торможу, я стала придирчивей, мне хочется читать настоящие книги, пусть они и тяжелые, а в библиотеку доступа нет. Нет паспорта. Подгоняю маму. Практика все еще не написана. В третий раз уповаю на выходные, слишком короткие выходные, слишком скоротечные. Мелькают мысли о том, чтобы забросить ИЖЛТ, но я отметаю эту мысль. Я справлюсь так, обязательно справлюсь. Между тем «чистая романтика» и «красноволосая принцесса белоснежка», и, кажется, «сказания Арслана» висят недосмотренными на последних сериях. И я держусь, не знаю, каким чудом, но держусь. Обещаю себе, что скоро смогу позволить себе больше. Постепенно добавляю действий. Вчера позволила себе весь вечер просидеть за книжкой, больше того, до самой ночи. И не жалею. Я делаю все, что могу.

Еще Марс становится ближе. Она один раз распутала меня, вправила мне мозг, помогла разобраться с тем, что делать, вспомнить, направить, наставить. Одна переписка, всего лишь одна переписка, и все, что сейчас происходит, стало возможным. Мне тяжело, да, но я еще и счастлива, потому что никогда еще в моей жизни не было таких резких перемен, причем перемен настолько однозначно к лучшему. Вот распределение времени, вот упрочение в вере, вот утверждение в любви и принципе «давать», а не «брать». Три главные составляющие моего «сейчас». Три положительные направляющие, сложный путь, и перманентное осознание того, что все это может у меня получаться только благодаря тому, что у меня есть люди, только благодаря тому, что меня любят, и главное, любит Господь. Однако эти две недели я почти не уделяю времени ни молитвам, ни СП. Не прихожу даже к бабушке читать, не читаю правило утром и вечером, в это воскресенье даже не причастилась.

Вечер. Маленькая истерика, отчаяние от того, что мама так никуда и не едет, слезы. Зацикливание на мимоходом брошенной фразе: «может съездим?», разочарование от того, что друг отказывается, а приятель готов помочь, неожиданная для меня самой просьба этой помощи. Пожалуйста, Господи, пусть закончится эта ситуация, пусть она закончится, пусть все разрешится благополучно. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пусть моя голова включится, я начну соображать и вспомню грамматику. Пожалуйста. Пусть уйдет уныние и депрессия. Пожалуйста. Пусть на все хватит сил. Мне проще писать, чем говорить, мне трудно четко и достаточно осмысленно думать, без прописывания всего и вся. Мне необходимо писать. Я снова добавляю это в список дел. Нужное, важное, достаточно, чтобы уделить этому время.

Мне не верится, что он всерьез, но очень хочется верить. Вот, снова отвечает. Переживаю о Марсовой, переписываюсь с ней достаточно много, понимаю, что именно сейчас, спустя столько лет, впускаю ее в свое сердце по-настоящему. С ней очень непросто, но она стоит того, стоит усилий и нервов, и я хочу полюбить ее сильнее, как подругу, как дорогого и близкого человека. Встреча назначена. Остается только ждать, но к этому за последний месяц, а на самом деле задолго до него, я уже давно привыкла. Я уже и не помню, когда научилась ждать. А еще я купила билеты на Энималов, на 12.12, починила захворавший провод малого барабана и купила еще один, новый, для второго тома. Кухня увеличилась, но мне хочется стойку и райд, а на это еще копить и копить. А еще хочется читать НЗ, хотя бы в синопсисе, все так удобно, разложено по полочкам. Хочется читать дальше начатые книги, они стоят по правую руку от меня и требуют внимания.

Сегодня слова кончились не потому что мне больше нечего выкладывать, внутри за длительный период без регулярного вбрасывания в сеть накопилось столько, что не уместится и в полноценную книгу. Но состояние и завтрашний испанский говорят, что я больше не могу.

Всех колбасит, все расстаются, переживают: Оля, Марс с Деном, Марина, у Адельфоса тоже проблемы с учебой, но меня не волнуют другие. Я не нахожу в себе сил слушать, отвечать даже тем, кто дорог, бессердечно ложусь спать, ухожу, опускаю глаза. Сегодня именно моя жизнь рушится. Я не понимаю, что мне с ней вообще делать. Утро: испанский готов, все сделано, я довольна и радостна, хотя и не закрыла долги. Леня написал, все здорово, в электричке мне не нужно второпях доделывать что-либо, я спокойно переписываюсь, отвечаю на звонок Робеки и уделяю несколько минут ему. Радостность постепенно спадает от того, какой оборот принимает изначально невинная переписка. Хочется протестовать. Мне ведь так мало нужно! Просто будь, а? Что, так сложно? Мне стыдно за то, что я сделала, стыдно за то, что я ничего не изменить, на секунду я поддаюсь уговорам и думаю: «ладно, пересплю с ним еще раз», но потом представляю, как исповедуюсь в этом, и понимаю, что нет, катастрофическое нет! Что это неприемлемо теперь. Вспоминаю, как из его слов формировалось мое представление о том, чем я должна быть, как долго я металась, будучи не способной найти в себе сил на то, чтобы соответствовать. Годы, нескончаемые шизофренические разговоры с самой собой, рассуждения о раздвоении личности, о первой и второй, об общественном, в котором изначально важно было только его мнение, и моим внутренним, субъективным. Мне не хватало объяснений, не хватало причин, а когда я их нашла, уже не хватало силы воли. Я одна. Беспомощна. Слаба. Он пишет, что это бессмысленно, а я вспоминаю, как молитвы, произносимые вслух, жгут меня изнутри, соприкасаясь с несоответствиями в моей жизни. Я вспоминаю, как думаю про себя: я хочу быть такой-то, делать то-то и то-то, а потом забываю. Молитвы, если бы я читала их каждый день, как следовало бы, напоминали бы мне ежедневно о том, к чему я стремлюсь, в нужных формулировках, в нужной форме, благо я читаю на русском, а не на цирковно-славянском. Он говорит: это все херня бесполезная, а я сокрушаюсь о своем нерадении. Он говорит: существование Бога абсурдно, а мне жаль, мне только лишь жаль, что он живет без_Бога. Я стараюсь не брыкаться, не быть грубой, я обдумываю ответы, я стараюсь быть тем, кем должна быть. Во всем. А потом срываюсь, ныряю с головой в прошлое, чего нельзя было делать ни в коем случае.

Первая пара. Филология. Аня немного опаздывает и сидит не рядом. Я стараюсь внимательно слушать, но состояние остается, иногда залипаю. Один из народов, населявших Италию до распространения Рима: кельты. Я говорю, что мне они почему-то очень интересны. Из первых лекций по истории испанской литературы пока что еще ничто не заинтересовало меня так, как эти странные ребята, со своими рунами, символами, с их магией. Мне интересны германцы, эти варвары, пришедшие и добившие разваливавшуюся Римскую Империю со своими двуручными мечами. О них я почти ничего не знаю. Они – войны, у них была алхимия, откуда-то оттуда пошли драконы, принцессы, рыцари. Хотя последнее, как мне сейчас кажется, является совместным европейским творчеством. Придумали же, рыцари! Я ничего не знаю, но мне хочется окунуться в мир германской мифологии, понять, что она символизирует, мне хочется в пусть и пессимистичный, но мир, более грубый, резкий, мир волшебный, а не куртуазный, мир войнов, а не изнеженных толстяков с их замысловатой любовной лирикой, пышащей пафосом, пампой, сладострастием, но никак не любовью. Может статься, что мне сейчас и вовсе ничто не будет интересно, но все понемногу, и это убивает. «Мне сейчас они очень интересны» - «вы ошиблись кафедрой». А если я и правда ошиблась кафедрой, если мне лучше на следующий год пойти снова на первый курс к германистам, изучать немецкий. Мама тут же меня поддержала, а вот уже сейчас я ничего не знаю, совсем себя запутала. Романские замки изумительно прекрасны, европейская архитектура – вот что мне кажется стоящим пристального внимания, восхищения, трепета. Испания – страна, в которой все время любовь, любовь, любовь. Меня тошнит от любви. В особенности от этой любви. Или все не так плохо, и читать сотни написанных в основном мужчинами книг и стихотворных строчек о том, что они считали любовью, может, это интересно. Меня же вырвет. Сколько противоречий. Здравствуй, шизофрения номер два.

Вторая пара, история литературы, я продолжаю думать о том же, размышляю на тему предстоящей мне курсовой, и что мне брать. Магизм северной Испании очаровал меня, но это единственная ее хоть в какой-то степени германизированная часть. То, что единственное мне показалось достойным внимания, было не из той оперы. Что, если я не на своем месте? Впервые подумала так с тех пор как оказалась в ПСТГУ. А что, если и филфак – не мое место? Продолжила тонуть. Что это? Логика? Здравое беспокойство о своем будущем? Нормальное сомнение? Осенняя депрессия? Или усталость? Недосып? Или это состояние от неопределенности с Сашей? Или это состояние после разговора с Леней? Или потому что я перестала дуть? Или от недотраха? Да какая к черту разница, какие причины?! Я не причастилась в это воскресенье, я думала пойти ближайший к дому храм, но оказалось, что служба начинается только в девять. Я не успевала. Я так и не поняла, что было перед службой. Я не поняла, что это было за безумие с бабушками, вдруг подбежавшими к священнику, согнувшиеся пополам, чтобы поставить голову под евангелие. Многое еще кажется мне безумием. И особенно то, чего я не понимаю.

Третья и четвертая пары. Испанский. Ольга Юрьевна говорит, что все fatal para mi, что я делаю ошибки, которые никто не делает, что с прошлогодней пятерки я скатилась на твердую двойку, что не понимаю субхунтива, согласования времен, ничего не помню. Я действительно ни-че-го не помню. Мне страшно. Мне хотелось плакать. Сейчас уже не хочется. Летит испанский, я не знаю, зачем я здесь, все теряет смысл, но я на автомате, по инерции буду рваться вперед, учить, писать сотни упражнений, лишь бы все вспомнить и освоить язык, не понимая, зачем я это делаю. Зачем я это делаю? Я хочу быть филологом, работать с текстами, анализировать их, писать диссертации? Я хочу преподавать языки? А хочу ли я преподавать литературу? Есть ли хоть что-то, чего я хочу сейчас, кроме бегства, сна и тепла, отдыха? Проваляться целый день в кровати, ничего не делая, только смотря какие-нибудь анимешки с Сашей, ну да, а с кем еще? Это представляется мне раем. Глупость. В бездеятельности нет радости, она – лишь другой вид депрессии. Вся жизнь тогда есть сплошная депрессия, от которой не спастись. Бездействие – депрессия, недостаточное действие – депрессия, полная самоотдача – тоже депрессия. Куда мне спрятаться?

Театр, я сижу, думаю о том, насколько сильно мне не хочется во всем этом участвовать. 10 минут разговора с Адельфосом. Немного полегче. Мне нужно что-то придумать. Мне нужен какой-то выход.

19:49

Для того чтобы не быть одной нужны друзья, нужна любовь. Для того чтобы кто-то любил меня, чтобы кто-то был рядом, нужно научиться сначала отдавать без остатка саму себя, любить без эгоизма, без сосредоточенности на себе, слушать, быть внимательной. Перечитывать то, что написала Софи, перечитывать и учиться соответствовать. Если я буду только ныть, то все потеряю. Я счастлива, что у меня есть друзья, я счастлива, что есть те, кто меня любит, благодаря им у меня есть силы, чтобы справляться со своей жизнью. Но нельзя только брать. Нужно давать тоже. Нельзя критиковать. Нельзя быть навязчивой, нельзя, столько всего нельзя. Хочется послать… Агр. Я найду. Я обязательно найду все, что нужно. Маятник качается из стороны в сторону. Сегодня дерьмово, но будет хорошо, будет снова так хорошо, что сердце с трудом будет вмещать всю мою любовь.

У меня все идеально. Музыка, подобранная специально для этого состояния открытия себя и легкости окружающего мира, чуть-чуть уже подвыветрившейся марихуаны и полный вагон мыслей о творчестве.

У меня появился новый любимый фильм. И даже не один. Пересматривать их нужно обязательно с субтитрами. Первый я все равно его уже почти наизусть помню, столько смотрела пересматривала за последние две-три недели. А еще я поняла, что есть общего у всех самых любимых моих историй, ну, почти у всех: Макс Фрай, «Ганц», «Паразит», «Получеловек», «Эффект бабочки», «Господин никто», «Матрица», «Начало», «Она», что там еще было в числе любимого. Уф. Все это искусным образом вплетенная в реальность выдумка, но выдумка, порожденная современным нам человеком, выдумка, которая не растет на пустом месте и могла родиться у любого из нас. Это удивительно и гениально, и одновременно невероятно просто. Теперь я хоть немного знаю о чем нужно писать, чтобы создать нечто действительно стоящее. Я бы попробовала писать так рассказики. Кажется, Бредбери двигался в этом же направлении. Стоп, «И грянул гром» ведь сюда же! Надо его пересмотреть обязательно, думаю, сейчас по-другому воспримется, я ведь больше не боюсь страшных историй. Ох, Бредбери, может быть именно с него все и началось для меня. «451° по Фаренгейту» туда же. Уф, разобраться бы теперь с тем, что у меня в голове.

Это из тех историй, к которым стоит возвращаться. Это то, что понравилось мне самой, не по чьему-то совету, не потому что мне было любопытно, что нравится другим, не из любопытства к окружающему миру, истории, другим странам, географии, другим, неизвестным мне частям жизни. Нет, не простой интерес, нечто гораздо большее связывает меня с каждой историей после того как я с ними познакомилась.

Похоже, что у меня просто нет друзей, с которыми можно было бы делиться мыслями. Да и зачем, в самом деле? Свои мысли нужно думать самостоятельно, и если у меня получается формулировать их только в виде печатного текста, то это исключительно мои проблемы. У меня время открытий. Я думала, что это касается только музыки, но внезапно для себя открыла нечто чрезвычайно важное для меня совсем в другой сфере. Это сфера историй. Оказывается, что это могут быть и ситуации из реальной жизни каким-нибудь образом знакомых мне людей, и из моей собственной жизни, могут быть истории совершенно чужих мне людей, что-то из полуфантастичесских рассказов через десятые руки, постов в интернете, дневников, могут быть и выдуманные истории, рассказанные тем или иным способом: фильмы, книги, небольшие рассказы, манга, аниме. Оказалось, что узнавая новую выдуманную историю, я проживаю ее всей собой, целиком, без остатка погружаясь в чужую судьбу, словно надев маску, словно бы погрузившись в чужое тело, в чужое сознание по доброй воле, на некоторое время и в ускоренном режиме. Я, словно Джуффин Халли, читающий Макса, только лишь посмотрев на него особенным взглядом, читаю то, что хотят рассказать мне возбужденные нашим Миром умы, сознания, воображения. Мир не может не быть сумасшедшим, а сумасшествие, помнится, одна из сторон гениальности. Если гениален уже наш мир сам по себе, то его гениальность мрачная, она идет только безумным. Пускай даже так, я все равно хочу с ней соприкоснуться. Кажется, я несколько больше увлеклась пожирающими меня мирами Фрая и Сингха, чем следовало бы (хотя не уверена, что это именно его мир, но сейчас так проще всего). В результате я окажусь слишком непонятной, когда-нибудь, возможно, даже для самой себя. Но сейчас я точно знаю, что это окружает меня уже много лет, возможно, окружало чуть ли не всегда, даже детские истории про Гарри Поттера и моя на тот момент любимую Таню Гроттер вполне вписываются в этот ряд. Теперь у меня прибавилось уверенности в себе и целеустремленности не только в музыке, но и в моей нескончаемой графомании. Я знаю, о чем хочу писать, я подожду, надеюсь, что мне хватит фантазии на что-то стоящее. Первую же идею я использую для рассказа, как бы хороша ни была идея, какой бы она не показалась мне замечательной, мне нужно начать. У меня нет своего стиля, я знаю о чем, но не знаю как, и мне нужно учиться. Я именно сегодня окончательно решила, что я во всем, что мне по-настоящему важно, должна быть самоучкой. В творчестве разве же бывает по-другому? В настоящем искусстве разве может быть иначе? Те, кто создавали шедевры либо не знали никаких границ, либо взяли и перешагнули через них, уничтожив старое, нашли новое. Я же изобретаю велосипед, и пускай. Я трачу на это больше времени, могла бы экономить, но это мое решение. Рано или поздно это должно окупиться. Я стараюсь и буду стараться все делать сама. Мне это нужно чтобы не терять мотивацию, нет ничего важнее мотивации. Если я перестану видеть, что все хорошо, что я иду в нужном направлении, если я потеряю цели в жизни. Нет, я просто не могу позволить подобному случиться. Пускай дура, пускай буду заблуждаться, но буду двигаться вперед, и не потеряю веру, что это имеет смысл. Мне нужна была эта встряска, чтобы вспомнить, что я ничерта не знаю, что мой мир не может быть таким спокойным, уравновешенным и понятным, что это только видимость, что все, что я поняла, дает мне лишь картинку того, что снаружи, но ведь есть еще так много всего! А я как будто потеряла любопытство. Непростительно. Не для такой как я.

Такое ощущение, что я все это время, подбирая "атмосферную" музыку, я упорно создавала себе именно это настроение, которое есть сейчас. Сегодня оно преследовало меня повсюду. В шоколаднице, в которую я зашла на третьем кольце, пока искала барабанный магазин, в туннеле на белорусской девушка с гитарой, бурчащий себе что-то под нос арбатно/болотный житель, случайно встретившийся мне с еще одним таким же на пути. Сегодня я ни разу не решала, что буду делать, что-то вело меня за собой. Фантастика, верно? Что музыка, что фильмы, что даже книги, я тут читаю Степного волка, и это еще один вид сумасшествия. Все это создает только одно настроение, только одна и та же вибрация внутри моего тела.

Я верю в себя только в одном: если я чем-то начинаю серьезно заниматься, то у меня всегда это получается чуть лучше, чем окружающих. Не знаю, талантлива я, или индиго там, как в какой-то момент сказала мама, и это тоже застряло у меня в голове. Я знаю лишь то, что вижу, то, что у меня перед глазами, то, что я прожила и попробовала за свои двадцать лет. Немногое, но достаточно для того чтобы быть настолько уверенной в себе. Я твердо знаю, что мне нужно быть заинтересованной, нужно любить то, чем я занимаюсь, прилагать усилия, и они обязательно окупятся. В этом правиле нет исключений. Если я чего-то не могу, то лишь потому что мне не очень хочется, или пока что не очень хочется. Но творить мне хочется по-настоящему, это из сердца. Музыка из сердца, буквы все эти. Я интуитивно чувствую, что пишу все это не зря. Знаю, что подобные высказывания чаще вызывают раздражение, отторжение, непонимание, неприятие и снова раздражение, чем понимание, знаю, что единицы прочитают очередное полотно от зебры\Полины сейчас, и, возможно, чуть больше потом. Но где-то я знаю, что интуиция не врет.

У меня тут каким-то странным образом зима новых открытий намечается. Очень много мыслей и почти ноль уходит втекст. Темы одни и те же, а вот соображения постепенно меняются. Говорю же, все меняется, а я тут пытаюсь в очередной раз заново научиться писать. По всем фронтам открытия. Сегодня вот слушаю в аудио формате лекции Жаринова, по слову которого я попала на зарубежный филфак. Один прекрасный преподаватель определил направление обучения, другой, Негреев, конкретный ВУЗ, и вот я тут. Теперь это уже мои слова, когда я их цитирую, это уже моя судьба, мой выбор. Я очень легко внушаема, это правда, однако это не значит, что мой выбор - случайность, или еще что-то в этом роде.

Постепенно в голове накапливаются крупицы информации и постепенно меняют мои взгляды на привычные вещи. Жаринов когда-то заставил поверить, что лучшие писатели это профессора, это те, кто знает, понимает и любит литературу; несколько друзей\знакомых когда-то заставили поверить в то, что писать стоит, а кто сказал, что я сдалась? Богословские дисциплины постепенно не склоняют меня к христианству, но открывают его истинное значение, хотя я по-прежнему не скажу, что оно мне целиком и полностью нравится. Я открываю для себя мир мудрых людей, глубже вникаю в их мысли и чувства, все меньше и меньше остается поверхностных взглядов.

А еще у меня растут аппетиты. Чем больше мне рассказывают, тем шире картины предстают передо мной. Странно вспоминать, что когда-то я не могла, вернее, не умела заглядывать в будущее, а прошлого у меня почти не было. К слову о прошлом. Тут тоже все переворачивается с ног на голову. Что я всегда говорила? Я ценила каждую буковку. Многое действительно перечитывала, но недавно первый раз подумала о том, чтобы все удалить. Без сожалений, без лишних размышлений. Я никогда не смогу все удалить, слишком Плюшкин, чтобы суметь. Сейчас даже завидую тем, кто может вот так легко разрывать, удалять, выбрасывать, сжигать. А я бережливая. Не могу так просто избавиться от прошлого, а сейчас думаю о том, что хотела бы сбросить его с себя. Впервые в своей жизни признаюсь самой себе в действительно важных вещах. Я такая гордая, божемой, что не могла признать в себе отступление от принципов, однажды и так абсолютно принятых за верные. Например: «никогда не жалеть о прошлом». Это один из моих абсолютов. Признаться себе, что я о чем-то жалею было недопустимо начиная с 2011 года. Я всегда говорила себе, что именно те события, которые имели место в моей жизни, привели меня к тому, кто я есть сейчас. Ни разу не позволяла себе ни на миллиметр отойти от этого утверждения. Никаких мыслей о том, что мог быть и другой путь, более правильный, менее болезненный, который привел бы к тому же результату, а может быть, что я могла бы быть лучше, добрее, чем я есть сейчас. Нет, ну я же и так хорошая. Я всегда считала себя такой. Самодовольно. Я делала многое, проводила разнообразные манипуляции над своими мыслями, чтобы любить и принимать себя. А правда в том, что я НЕНАВИЖУ до боли, синяков и кровавых подтеков очень значительную часть своего прошлого. Подвох в том, что пока я не могла в этом признаться, я продолжала тянуть это прошлое в свое настоящее. Что может быть глупее, чем делать то, что ты ненавидишь? И я даже не могу себе пока толком объяснить, почему я продолжала это делать. Никаких объяснений. Пустая голова. Удовольствие? Да не сказала бы. Отвращения, унижения и ненависти было гораздо больше. Но кому нравится называть себя шлюхой? НИКОМУ, скажу я вам, тем немногочисленным, у которых я хочу попросить прощения за этот вброс.

О чем это я? Так вот, у меня сейчас такой период в жизни, когда я учусь брать себя за шкирку и менять все, быть резкой, еще более прямолинейной, быть честной, заново учу себя ни от чего не убегать. Самое сложное это вскрывать старые и покрытые десятками слоев раны. Заросшие, загнившие внутри, пропитанные страхом и одиночеством. А какими еще они должны быть, какими еще они могут быть? Вот такой вопрос: а от чего я отталкиваюсь, когда пишу все эти сообщения дневнику, пустоте, неизвестному читателю, самой себе, не важно? Признаться себе в том, что форму моих мыслей и их направление даже тогда, когда я пишу, вроде как, для себя, определяет обязательный читатель - это достаточно непросто. Углы, которые я сглаживаю, темы, от которых вроде не ухожу, но преподношу в определенном свете. Но если я всегда буду отталкиваться от этого, то никогда не смогу найти выход, буду лишь топтаться на месте. Как вскрыть загноившуюся болячку перед тем, кто не выносит таких мерзостей, предпочтет отвернутся и не смотреть? Или еще одна зацепка: мой обязательный читатель сам стоит в тупике, а может их даже двое, и оба в одинаковом тупике, и вот я понимаю, что даже если я не могу им помочь, ну совсем никак, и несмотря на то, что все мои слова проходят у них мимо ушей, я беспокоюсь и волнуюсь за них. И тут вступает в силу такая маленькая фишка. Если я на секунду поверну в противоположную сторону, к ним, то они укоренятся в своих тупиках, и я помогу им пустить корни, сделаю то, чего меньше всего хочу. Я никогда не задумывалась о том, насколько и где честна. Помните, я же хорошая, я всегда честная, искренняя такая, поэтому меня так легко обмануть, внушить. А я как бы ребенок такой, не несущий даже за себя толком ответственность. Виноват кто угодно, только не я. И конечно же «я не собираюсь меняться». Потому что именно такой я себе нравлюсь, ответ прост. А как же считать себя хорошей, признавая, что и ложь, и другие грехи мне не чужды? Как продолжать себя любить, если признать себя не невинной овечкой? Куда запихивать обостренное чувство справедливости, в какой-то момент заставлявшее меня мечтать об уничтожении человечества, а в другой период громко заявлять: «я люблю всех людей, я люблю весь мир!» и не видеть в своих громких заявлениях ни малейшей фальши? Когда у меня где-то что-то начинает трещать по швам, я либо закрываю на это глаза, либо отворачиваюсь, либо с миленькой улыбкой зашпаклевываю трещины, улыбаюсь дальше. Вы все давно должны были заметить, что мои улыбки лживы, а я ведь постоянно улыбаюсь. СРЫВ, БЛЯТЬ, ПОКРОВОВ. Не, извините, тут меня уже реально понесло. Но суть остается. Я далеко не невинная овечка, и за мной числится достаточно черных поступков, которые я обычно пытаюсь искупить еще большим дерьмом. Даа, дерьма и правда очень много. И я всегда мечтала взять ножницы и вырезать его из себя, забыть, никогда больше не вспоминать, смотреть либо вперед, либо назад на светлое и хорошее. Мне все кажется, что обычно люди так и делают. Лепят из своих воспоминаний то, что им больше понравится, и довольствуются тем, что получилось, а когда оно вдруг вскакивает в настоящем, то обходят на милю. Я всегда делала наоборот. Я ДУРА, которая ненавидит проигрывать кому бы то ни было, особенно пресловутому большинству или всем. То есть этому обобщенному, воображаемому и иллюзорному моему, которое неизменно рисуется как бы само. Ах да, «ненависть это плохо, она вредит только человеку, который ее испытывает», говорит Полиночка, «я только один раз в жизни ненавидела», говорит Полиночка, когда на самом деле почти каждый день пропитан этим чувством. «Мир добр», говорит Полиночка, внушает другим, внушает себе, упорно верует. «Я верю в людей», повторяет как болванчик, Полиночка, а потом на введении в православное вероучение осознает, насколько недостаточны для нее эти объяснения, насколько пусто внутри, насколько огромно то чувство неудовлетворенности, оставляемое каждым, кто доказывает то, во что я верю, верно? Если я верю, то зачем мне доказательства? А они мне необходимы, я уже который год задыхаюсь без доказательств, без объяснений, и продолжаю тянуть себя к свету и добру, потому что оно есть, потому что оно правильно, потому что так НАДО. А мне мало. Я пришла к религии, думая, что наконец нашла то, что ответит на все мои вопросы, а на самом деле ответит на один единственный и главный вопрос моей жизни: действительно ли добро всегда побеждает зло? Вот такая вот я сказочница, слабая принцесска, в одиннадцатилетнем возрасте я собирала журналы с этим названием и все детство сотни раз пересматривала «принцессу-лебедь». А когда выросла из барби и принцесс, переключилась на аниме-героев, и там все то же самое. Детские вопросы самые важные, самые животрепещущие, а я научилась игнорировать то, что важнее всего, потому что хотела быть взрослой. Потому что нужно формулировать по-другому, потому что нужно искать ответы на другие вопросы. Кто-то там говорил, что вопросы важнее ответов. Брехня все это. Невозможно жить без ответов, свихнешься. А я уже много раз должна была двинуться рассудком от всего того дерьма, в которое раз за разом себя бросала. Измазалась, дура, как только не утонула еще. И вот вам внезапный ответ: я не утонула ТОЛЬКО потому, что я все еще та принцесска, и меня спасает аниме. Есть только один подвох, одна такая уловка. Оно дает не ответы, а как бы иллюзию ответов. Дает модели, действительные для идеального, магического, фентезийного мира, но не для реального. А я, увы, живу в реальном. Телом, но не головой. Вот вам и романтическое двоемирие.

Самое время изучать средневековую литературу и литературу эпохи возрождения, самое время изучать эти периоды, самое время погрузиться в эпоху рыцарей, в которой мне с самого начала самое место. Может быть, изучив ее получше, я наконец пойму, что мне делать и как жить. Время для просмотра «Игры престолов» подобрано идеально.